Выселки +15 °C

Подписка на газету
Истории

8.12.2020

«Чвирк» или история одной непрофессиональной спасательной операции

Время лета было – самый огонь. Солнце жарило так, что и само угорало. Возле моей курилки растёт вишня, её тень шевелится пятнышками солнечных зайчиков, проскочивших сквозь листву. И в этой тени я заметил постороннее движение.

Подойдя немножко ближе, в траве я разглядел воробья. Он был такой, как обычная птичка, но совсем крохотный. Какая-то модель воробья, уменьшенный макет: крылышки как настоящие, хвостик, однако всё малюсенькое. Воробьёнок. Он ритмично раскрывал клюв, тянулся головой вперёд, и в такт этому движению выгибал хвост. Звука от него не было – в нескольких шагах от нас громко беседовали мужики, обсуждая чего–то мне не интересное, а ещё в десятке метров лежит дорога, где постоянно шумят машины. Неподалёку играла музыка, играли дети. В общем, придорожный двор многоквартирного дома, в такое время дня можно услышать что угодно, но не птичек.

Ситуация понятная — воробьёнок вывалился из гнезда. Тут ему, понятное дело, вскоре будет крышка: от голодной смерти его наверняка избавят или одна из бесчисленных кошек, или детки, или… Да найдётся добрая душа прикончить птенчика, к гадалке не ходи. Вот клюв тянет, поди, жрать хочет вовсю уже. Я вернулся на исходную, привычно привалился к стенке сарая и стал докуривать обеденную сигаретку. Жалко его, но что делать?

Выкормить птенца – это сверхзадача для самой заботливой мамки, а для, скажем прямо, весьма посредственного папки, коим я честно могу признать сам себя, это дело невыполнимое. Кормить пернатого дитя надо весь день, да ещё и манку глотать он навряд ли станет, что-нибудь особенное ему подавай. Готов ли я возиться с ним, принять всю ответственность за жизнь существа, взяв его к себе? Правду говоря, нет. Что ж, пусть природа решит его судьбу, высшая сила скажет своё слово. Я сунул бычок в пепельницу и медленно пошёл к подъезду. Нет, точно я не спаситель пернатых.

Но вернулся. Не то чтобы очень уж любил птичек, или был чересчур добрым человеком. А вот кошек не люблю, это точно. Белые и пушистые в квартирах, они творят чёрное зло на улице, выжигая все живое далеко вокруг, от скуки мучая жуков, птиц, жаб и ящериц. Вот фигу вам, кошки, а не птенца. Загнётся у меня на руках, значит загнётся, но не у вас в когтях.

Фото: pixabay.com

Воробьишка изящный и миниатюрный. Странным показался его окрас. Птичка его породы всегда с темными пятнами на голове или теле, с коричневыми такими. А этот весь серый, светло-серый, нет ни одного бурого пятнышка. Ну да ведь я орнитолог ещё тот – почти ничего о птицах не знаю. Раз этот совсем светлый, значит есть и такие воробьи. А ещё птенец был очень спокойным. Он ни разу не трепыхнулся, не дёрнулся, проявляя волнение, когда я его поднимал и нёс. В его невесомом тельце была не обречённая покорность беззащитного создания, а напротив, нерушимая уверенность спящего бульдога, что его не обидят.

Занёс в квартиру и поставил его в картонную коробку, достаточно глубокую, чтобы он из неё не вылез и не побрёл гулять по комнатам, рискуя угодить под тапок. «Балбес, вот балбес ты, — сообщил я ему. – Сидел бы в гнезде положенный срок, потом бы летать научился, и только потом уже вылез и приключений искал. А так? От кошки я тебя спас, но ведь сдохнешь же у меня от голода…». Птенец сел в углу и внимательно слушал, повернув голову набок и немножко наклонив её. На меня смотрел один глаз, очень умный. Какой-то вовсе не птичий глаз. Ни страха, ни куриной пустоты в нем в помине не было. Потом я сел за интернет – убедиться, что всё плохо. Всё действительно плохо: кормить надо по часам, причём всякими червячками да букашками.

Я присел над коробкой и объяснил, что червячков у меня отродясь нету, пауков в квартире не держу, а гоняться за букашками по улицам ради него, да хоть кого угодно, я совершенно не намерен. Хочет жить – пусть трескает что дают. Насыпал ему жменьку зёрен разных круп, которые отыскались на кухне: в интернете пишут, что в крайнем случае может сойти и так. Интереса к крупам птенец не проявил никакого, тогда я сказал: «Не выпендривайся. Хочешь жить, жри крупу, у меня не птичий ресторан тут». Не совсем уверен, что он меня понял, но взгляд его повёрнутого ко мне глаза был очень умным. «Так что решай сам, я с тобой цацкаться не буду», — после этого я попытался вернуться к своим делам.

И вот тут я впервые услышал удивительный звук. Из-за дивана, куда я определил коробку со своим квартирантом, донеслось «чвирк!». Такой завершённый, сочный, полновесный звук не доводилось слышать даже от соловьёв, коих я люблю выслушивать в их сезон. Он короткий, но красивый, как алмаз. Я глянул за диван. Воробьёнок сидел на полу и опять не по-птичьи глядел на меня. «Да что же ты такое?» Как вообще такое мелкое создание способно создать столь объёмный, дивно красивый звук, о чем он говорит? Что вложил в свою песню? В его возрасте ни о любви, ни о жизни никто не знает вообще ничего – ни слоны, ни птицы, ни люди.

Я подобрал его – он опять был спокоен как удав Будды, не пытался спрятаться или уклониться, — и посадил обратно в коробку. «Не хватало мне потом выгребать тебя из-за шкафа», — на этот раз я загнул наверху крылышки коробки так, чтобы в потолке остался узкий просвет, чтоб птенец опять не выкарабкался наружу. Потом отщипнул кусочек хлеба, намочил его и сунул воробьёнку прямо в клюв: может хоть так съешь? Соловей ты недоделанный… И от этого угощения он отказался, да причём всем видом дав мне понять, что я совершаю глупости. Подумаешь, какой аристократ с мусорника! «Мыша с крылышками», — обиделся я на него и продолжил свои дела.

Опять звук «чвирк» поразил меня. Я подошёл к коробке. Певец стоял на её крыше. «Чвирк!» — повторил он, кося на меня глазом. Чего же он хотел сказать? Тут до меня дошла простейшая вещь, о которой раньше не подумалось. Выползти по стенкам короба он никак не мог, только вылететь. А как он оказался под моей вишней, гнезда-то на ней нету. Прополз по центру Выселок десятки метров среди машин, людей и кошек? Это невозможно. Да ёлки-палки, это же не малый птенец, а слёток – молодая птичка, которая уже учится летать! И рот он разевал как несмышлёныш не от голода, а от страха, оказавшись среди земной кутерьмы, а не, как он задумывал, в небе.

Выход подсказал интернет. Родители, если живы, будут искать неустанно, и если разыщут своё потерянное при учебных полётах дитя, то его шансы выжить намного возрастают. Я схватил недосоловья и поспешил во двор. Ещё при выходе из подъезда стало ясно, что интернет не врал: птичьи крики заглушали все другие шумы. Всего два воробья подняли столько шума, что хватило бы на стаю ворон. Я вернулся к вишне, и они тут же уселись в нескольких метрах на крыше. Подыскал ветку повыше от земли и подальше от других ветвей, чтобы взрослые птицы могли свободно подлететь близко, и водрузил на неё птенца, наказав ему на этот раз не тупить, а ждать родительских инструкций: как и куда махать крыльями. И отошёл к своей курилке, достав сигарету.

Фото: pixabay.com

Только я отвернулся, как краем глаза заметил трёх слетевших в траву у вишни воробьёв. Странно, вроде ж видел двух… Тут подбежали дворовые пацанята, у которых глаза поострее моих, и с криком «О, воробышек!» сграбастали одну из птиц. Можно было мне сразу догадаться, откуда взялся третий летун. Эх вы, птичьи мозги, нашли где устроить семейный совет!.. Перехватив руку мальчика, я осторожно, но решительно выдрал из неё уже знакомого певца: «Это мой». Сам был пацанёнком, знаю, что даже при лучших намерениях детей пленнику не поздоровится. Куда же его деть, этого пилота-недоучку? Так и ищет неприятности.

Была не была, дотянулся до крыши сарая и поставил на шифер: кроме кошек там его достать некому. «Вот здесь и тренируйся, двоечник!». Пока день, у птенца есть время поработать над ошибками. Да и его родители там смогут вразумить чадо. Они моментально порхнули туда – стартовали как ракеты.

Снизу крышу не видно совсем, я отошёл к подъезду и со ступенек заглянул наверх. На лавочке сидела моя соседка, она наблюдала за ходом этой спасательной операции.

«Где ж они?» — наверху было пусто. «Улетели», — сказала женщина. «Точно, все взлетели?» У неё глаза получше моих, она сказала: «Два больших и один маленький взлетели, вон они у соседнего двора на сливу садятся. Большие сразу сели, а маленький еле умостился. Два раза к ветке подлетал, но на третий раз все же получилось». Остаётся надеяться, что малыш освоил технику не только посадки, но и взлёта. Искать его по чужим дворам, да с моей близорукостью, занятие бесполезное.

Красиво было бы завершить рассказик эпизодом о том, как я осенью снова встретил пернатого знакомца, который стал воздушным асом; но этого не было. Выжил ли он, вырос ли, не знаю. Может быть, кто-то из вас в районе улицы Ленина видел необычно светлого воробья или услышал «чвирк», который забыть невозможно?

Евгений Николаев