Забытые хутора. О своём детстве, которое прошло в хуторе Рассвет Выселковского района рассказала Татьяна Егоровна Лиходедова. В хуторе Рассвет было всего четыре улицы. Дети учились в соседней школе, добирались туда на лодке. Тракторов в поле не было, как не было и кирпичных хат. «Богатыми» считались семьи, в которых трудился мужчина.

50 дворов и 4 улицы

Этот хутор стоял километрах в шести от Новодонецкой. Был он большим, около пятидесяти дворов в четыре улицы, да каких дворов – площадью в гектар и больше. Выходили дворы к речке, и в их расположении и размерах было спасение для людей: работой в колхозе не проживёшь, ни сыт, ни одет не будешь. Колхоз, так сказать, помогал прожить материально, но никак не содержал своих работников. После уборки кукурузы, подсолнухов, свёклы люди шли и мешками, вёдрами долго ещё подбирали то, что оставалось гнить в земле и валяться на поле, такие были технологии.

Это сейчас пройдёт разок какой-нибудь «Джон Дир» или «Клаас», а за ним и воробью не накормиться. А тогда все уборки, как и посевы, проводились вручную, и с потерь долго зимой питались коровки, птица и другая живность, которая в свою очередь кормила селян. Ни трактора, ни автомобиля местные жители не встречали вживую, в кино разве что…

Саманные хаты

         Дома все были саманные и турлучные, кирпич хуторяне и не видывали. Оно было и неплохо по тем временам, глина – она зимой от мороза, летом от жары хорошо берегла, да и поднять глиняную хатку при большой нехватке мужских рук куда проще, чем каменный дом.

         Дети в труде

         Основным занятием детей было учиться в школе – основным, но не единственным. Огромные огороды с весны до самой осени требовали заботы и внимания. Взрослые работоспособные люди заняты в колхозе. Поэтому в основном дети и старики заботились о домашнем хозяйстве.

Распахивали такие большие участки, как и колхозные поля, быками. Лет с восьми Татьяна Егоровна стала полноценным помощником своей бабушке.

Будни хутрян

Поливали овощи из копанок – вырытых в земле ямок, которые заполнялись высоко лежащими грунтовыми водами, а то и родничок удавалось на огороде выкопать. Такая копанка вычерпывается быстро, но оставь её на время, и так же быстро вода снова прибывает, снова ведром черпай и поливай.

Свиней тут в начале пятидесятых почти не держали, а корову прокормить неполной семье трудно. Так что спасительным выходом были неприхотливые к еде и содержанию овцы, козы и птица. Ещё были большие сады, не «для души», для выживания их держали. За ними тщательно ухаживали. Весной, в заморозки, отогревали деревья, окуривая дымом, а летом и осенью кормились с благодарных веток. Погребов здесь не было, все заготовленные на зиму припасы хуторяне хранили в вырытых в коридорах ямах, перекрытых досками и застеленных сверху травой. Мышей в хатах не водилось вообще. Наверное, им и в поле прокорма хватало.

В школу — в телагрейках

         Татьяна Лиходедова пошла в первый класс с восьми лет. Это ещё считалось не поздно – были родители, которые отдавали детей с десяти лет. Дело в том, что хутор был растянут в длину на четыре километра, и с одного конца отпускать малыша идти в другой не хотелось никому. Было это в самом начале пятидесятых.

Школьники, девочки и мальчики, похожи один на другого почти все – ватные телогрейки и обувь одного покроя. Это потому, что детям погибших фронтовиков телогрейки и сапоги выдавали в школе бесплатно, а что-нибудь другое из вещей купить, хотя бы раз в год, могла не каждая мать.

Выплата за потерю кормильца

У Татьяны Егоровны, как и у многих её одноклассников, погиб отец, были такие, кто потерял мать. Вот и ходили почти все ученики в такой «униформе». Ещё за погибшего кормильца мать в сельсовете получала деньги, но всем ли платили и сколько, неизвестно, потому что папа Лиходедовой был старшим офицером, а как было с осиротевшими солдатскими семьями, она не знает.

Однажды её как дочь погибшего фронтовика отправили в пионерлагерь в Анапу, на другой край света… Ранцы, школьные портфели с картинок – всё это сказочная невидаль. Учебники и тетрадки носили в пошитых матерями и бабушками сумках из брезента и парусины, и только дети из самых состоятельных семей были с такими же самодельными, но кожаными сумками.

В «богачах» числились семьи мужчин (где они уцелели), работающих на самых трудных высокооплачиваемых должностях, а не начальства. Например, дети машиниста паровоза – у него высокая нагрузка и ответственность, но и зарплата выше.

Неравенство

Неравенство прослеживалось ещё вот в чем. Школа давала одежду – вышеупомянутую телогрейку, лаковые сапожки, а на зиму и тёплые войлочные вручала. Но школьных завтраков-обедов не было вообще. Рядом был ларёк, где на переменах детки за выданные матерями копейки отоваривались леденцами, однако одним сладким сыт не будешь. Поэтому каждый ребёнок брал с собой ломоть хлеба, который и был основной пищей. У одних был белый хлеб, у других чёрный, а самые обездоленные приносили кукурузный.

Своё зерно хуторяне мололи на мельнице в Новодонецкой, за каждый помол надо платить. Чем грубее он, тем дешевле оплата, а каждая копеечка была на счету более строгом, чем мы сейчас считаем рубли сотнями.

Хлебные «биржи»

Надо сказать, что ребятишкам и в голову не приходило хвастать одному перед другим достатком. Наоборот, на больших переменах открывались стихийные биржи по обмену кусками хлеба: обладатели белого хлеба меняли его на кукурузный, а те, кто принёс чёрный или кукурузный, менялись на белый. Дети, они ж какие? Чего нету, того и хочется…

К зверятам!

Самым главным развлечением на переменах была ферма с небольшим телятником рядом со школой. Малышню туда как магнитом тянуло, телята – они ведь такие милые, увидишь, сразу очень хочется погладить. Гоняли их оттуда с руганью – базок разве место для гулянки, но спустя время школьники возвращались и снова тянулись к наивным зверятам.

В школу на лодке

Школа на хуторе недолго была, её упразднили. Стали отправлять детей на хутор Гаджировку, пока и там школу не закрыли. Тогда послали всех учеников в Новодонецкую школу. Приходилось их перевозить через реку Бейсуг лодкой. Лодка большая, колхозная, в неё входило восемь детей и две женщины-сопровождающие: одна гребла на вёслах, другая за порядком надзирала. Женщины с малышни глаз не сводили, а самых буйных, бывало, верёвочкой к лодке за руки привязывали – от греха как можно дальше.

Грабёж среди бела дня

         Все крыши на хуторе крыты камышом, и для детей это большая радость. В таких крышах часто селились дикие пчелы. Детвора бдительно следила за ними. Заприметив юркнувшую в глубь пласта камыша полосатую труженицу, шпион тут же собирал ораву себе подобных на подмогу, и начинался грабёж улика прямо среди бела дня.

Такие налёты проходили не безнаказанно, пчёлки-то и медведю не стесняются отпор дать, но дети согласны получить пару-тройку жгучих укусов в обмен на медовые соты – лакомства вкуснее этого в их жизни просто не было.

Дома их могли порадовать только самодельным мёдом, который мастерицы-матери готовили из сахарной свёклы, добавляя в неё муку. Но, конечно, как ни старайся самая умелая мать, а по сладостям любая пчелка легко её превзойдёт.

Деликатесы

Из домашних деликатесов тут был холодец из мяса птицы, который варили к большим праздникам. Самогоном сроду никто не занимался, хотя бы потому, что в год на руки давали по два кг сахара, кто ж его на перегонку даст пустить? К праздничному столу выставлялась некрепкая бражка, изготовленная из сахарной свёклы.

Детям до спиртного дела не было, а вот холодец из домашней птицы самое то. И ещё изредка доступная вкуснятина: на мельницу в станицу дети носили вишни, взамен получая немного макухи. Это был пир! В почёте была и репа, из которой умелые хозяйки готовили вкуснятину.

Босоногое детство

         Летом, едва спадала жара, малолетние жители хутора собирались в стайки — человек по двадцать. Среди них была мода ходить босиком, хотя казённая обувка и имелась. Просто нравилось бегать без обуви, и всё тут, никакие занозы и колючки эту охоту не отбивали. В продаже появились йод и зелёнка — очень дорогие по тем временам. Матерям приходилось поднапрячься, чтобы обзавестись этими нужными вещами.

Мама Татьяны Егоровны пряла овечью и козью шерсть на веретене, вязала носки, продавала их и на вырученные деньги покупала зелёнку.  Летом детвора бегала разукрашенная жёлтыми и зелёными пятнами антисептиков не хуже индейцев.

До поздней ночи – палкой домой не загонишь — играли в прыгалки через самодельные скакалки из тряпочек и веревок, а потом у них появились и фабричные.

Спички детям не игрушка

А когда на хуторе объявились фабричного изготовления мячи, это была революция в извечных сельских детских играх. А вот что спички детям не игрушка, это была не поговорка, а жизненное кредо. Взрослые тщательно прятали спички и строго наказывали тех детей, которые пытались играть с огнём: баловство с ним легко могло привести к гибели целого селения.

Под гору, в сугроб!

Зимой тоже не скучали. Пусть дни короткие и холодные, и снега нередко наметало до самых крыш. Взрослым досада, потому что из снегоуборочной техники только лопаты-грабарки мощностью в одну человеческую силу, а вот для детей начинались новые забавы.

Целая очередь выстраивалась к одной из хат, крышу которой превращали в стартовую площадку, а сугроб возле стены в горку. И катались с заснеженной крыши на санках. Это было очень весело для детворы и хлопотно для родителей: всегда кто-то из взрослых следил, чтобы чада не полезли куда не надо и не провалились в трубу дымохода, с них станется.

Прощай, хуторок

         Так прошло несколько лет жизни. Детство стало украдкой, не прощаясь, уходить вдаль. Вместе с ним медленно угасал родной хутор. Если в станицах появлялись больницы, новые магазины, богатели техникой колхозы, работали школы и клубы, то в Рассвете ничего этого не предвиделось. И кто мог, перебирались ближе к цивилизации.

Семья Татьяны Егоровны тоже давно готовилась к переезду: мама

собирала деньги, а ещё и бабушке потом стали платить пенсию. На эти сбережения, когда девочка пошла в пятый класс, её семья купила домик в Новодонецкой.

Только в станице она впервые увидела кирпичный дом, чудо чудное – пашущий трактор, а какое впечатление произвёл автомобиль, и сейчас ей помнится.

         Назад, в детство

Детство есть детство, мало кто о нем вспомнит с упрёком, как бы трудно в то время не было. Трудно – было, но не плохо. Татьяна Егоровна говорит, что за все годы жизни на хуторе даже не знала таких слов, как «пьяница», «наркоман», «бандит», эти понятия она осознала гораздо позже. Просто не было вокруг такого, и эти слова за ненадобностью не произносились. Но снова вернуться к такой жизни, как в детстве, она не хочет: послевоенные годы не зря считаются тяжёлыми.

Закончив школу, Татьяна Егоровна отучилась в городе и стала в нашем районе педагогом. Многие земляки её знают и уважают. А хуторок с нежным именем Рассвет остался жить только в помине. Он хранится в памяти людской, а на современных картах района его нет.

Евгений Бойко, «ВС», сентябрь 2020. Фото к материалу: www/kubangenealogy.ucoz.ru