Жизнь из россыпи огней

Надежда Бабичева родилась в городе, но волею судьбы оказалась в Березанской. Став главврачом березанской больницы, совершила «революцию», превратив угасающее учреждение здравоохранения в современную лечебницу. На счету замечательного доктора сотни, тысячи спасённых жизней – от смерти, равнодушия или злой судьбы…

Жизнь человека что след на песке: вот он есть, а вот уж ветер перемен, волна времени стирают его начисто. Сверху кладутся совсем другие, новые следы. Дети всегда нас помнят, внуки знают, ещё кое-как припомнят правнуки. А дальше всё, полное забвение — где был наш след, там цепочки совсем других путей. Чему огорчаться? Таков мир. Мы все топаем по чужим дорожкам. Но есть люди, которые проторили дорогу не только для себя и своих близких. Их путь продлил чужие и породил многие новые жизни. Прожить, даря другим свет и тепло, – какой подвиг выше?..

Кемерово-Березанка

Надя родилась в большом сибирском городе Кемерове. Отца девочка почти не помнила: скоро после её рождения ушёл тот на войну и не вернулся, погиб в бою. Через годы мать снова вышла замуж, отчим был хорошим о девочке заботился, как родной отец помогал, учил доброму. Мать большой начальник на большом заводе, но руководитель старой закалки: радости от её должности семье мало. Гордость за мать – вот и вся выгода, а тяжести и невзгоды у неё, как у самой простой работницы, и что такое «пользоваться служебным положением», никто тогда и не догадывался. Была что ни на есть строгой и справедливой. Пример: купила дочери туфли к выпускному вечеру. Для дочери большой начальницы это было счастьем, потому что дорогущие и красивые туфли купили ей за жизнь впервые. Договорились надеть туфли не раньше этого выпускного. Ну как удержаться, как тут дождаться срока в несколько недель? Надела девчонка туфельки на танцы, подумаешь преступление. Когда мать спросила, ответила честно, что да, надевала раньше чем уговаривались. Тогда мать взяла и выбросила такую чудесную вещь прямо в форточку: уговор дороже денег. Всё, не поспоришь, не обжалуешь решения, спор бесполезен. Спасибо отчиму, у него нашлись и власть, и такт изменить приговор жены, принёс назад обувь.

Школу Надя окончила с отличием. Родили её умной, а вырастили волевой, так что слабине взяться неоткуда. Приказала мать поступать в политехнический институт, и здесь девушка подчинилась. Хотя в последний раз. С малых лет она хотела быть врачом. Почему так, никто не знает, в семье медиков не было, а походы в больницу были делом редким. Год Надя в политехепроучилась, сдала успешно сессию и забрала документы: всё, баста. Хочу быть врачом. Мать, ещё один ей огромный плюс, настаивать на своём не стала. Раз точно знаешь, чего хочешь, то вперёд. Вот Надя и стала врачом, отучившись, естественно, с отличием. Стала работать в больнице. У неё были профессия, муж, сын-первоклассник и большие перспективы: дали ей направление в аспирантуру в самую Москву. И ещё была проблема – в том, что у сына то бронхит, то астма, а подходящий для излечения от напастей климат на Кубани. Женщина решала проблемы кардинально, чётко расставляя приоритеты, и поменяла направление на учёбу в столице на работу в Краснодарском крае. Её спросили, куда она хочет на Кубань? Да куда угодно, не зная края совершенно, какая разница куда ехать. В станицу Березанскую? Почему бы нет, поедем в Березанскую. Не в обиду жителям ни этой славной станицы, ни какой другой заметим, что после одного из лучших городов Сибири почти любой кубанский город или станица не более чем глушь для человека приезжего. Тем более что переезд планировался на год-два, пока мальчик перестанет болеть, а там и талана и сил у его мамы предостаточно, чтобы перебраться туда, куда только душа пожелает.

Новое место

Переехала Надежда с мужем, матерью и сыном, получила служебную квартиру. Новая жизнь, новая работа… Что тут сказать? Всегда трудное дело устраиваться в незнакомом месте. Новые люди – коллеги и соседи, которые живут другой жизнью, совсем иной, чем в городе. После блеска и пресыщенности оборудованием современной городской клиники — сельская больница, построенная ещё в начале двадцатого века. Отопление печное, туалет во дворе, один умывальник (не кран!) на два кабинета. Скорой помощи в участковой больнице не было. Для выезда к больным – телега (уже потом, гораздо позже, получили списанный где-то автомобиль). Правда, единственная во всем районе из участковых больниц эта имела собственную операционную, был даже роддом на 15 коек. Учитывая, что приехала-то по сути отбыть пару лет до поправки здоровья сына и сказать деревне прощай, было бы, что называется, терпимо вполне. Однако наша героиня – не та натура, чтобы терпеть.

Явилась к главному врачу района, им тогда был Василий Долгополов, в его честь сейчас названа больница. Пришла в туфельках на каблучке, по-городскому коротеньком модном платье. Оглядев её, Василий Фёдорович спросил скептически: «И в чём это вы на работу пойдёте, в каком халатике – тоже модном?» «Какой дадите, в таком и буду работать», — ответила новоприбывшая. «Ну что же, приступайте, поглядим…». И приступила.

В больнице были три врача, фельдшер, медсёстры с санитарками, тридцать пять койко-мест и огромная загруженность работой. Так вышло, что Надежда (очень скоро вся станица, а там и район узнали её как Надежду Тихоновну Бабичеву) погрузилась в работу.

Не сразу освоилась Бабичева на новом месте. Родилась в городе, выросла там же и конечно сильно тосковала по родине. Мать внушала ей: «Ты зачем сюда приехала, чтобы людям свои томные заплаканные глазки показывать, нет? Чтобы людей лечить? Вот и думай только об этом, занимайся делом!». Всё это верно, но ведь всё равно тяжко! Чтобы забыться, уйти от действительности, от серых станичных будней, первый год каждые выходные отправлялась она в Краснодар – кино, парки, театры, музеи помогали на время приглушить острую нехватку городской жизни. Но нашлось средство, которое заставило позабыть тоску, нехватку «цивилизации» — работа.

Работа

Так вот, пришлось Надежде Тихоновне «выплывать» зачастую самостоятельно. Подробности всей работы в сельской глубинке прекрасно описал Булгаков в «Записках юного врача», и нет там вранья ни капли: и комические, и драматические случаи взяты им из жизни. За десятки лет своей работы она помнит столько таких случаев, что на много Булгаковых хватит. Ну вот пример, подходит к Надежде Тихоновне больной: «Доктор, а мне сало есть можно?». «Ни в коем случае, и не думайте». «А я уже поел сало». «Так зачем же ели до того, как спросили у меня?!» «А вдруг бы вы не разрешили» … Была комедия, были и трагедии.

За долгие годы работы всякое было. Въехал в столб мотоциклист, разбил себе голову. Оказали медики первую помощь, вызвали помощь из райцентра, ждут специалиста. Вскоре пострадавший начинает хрипеть, пошли судороги – признаки того, что под черепом сильное кровоизлияние, и давление крови на мозг очень скоро его убьёт. Помощь из района придёт через полчаса, а человек может умереть каждую минуту. Не имеет права участковый врач лезть в череп. Операции — удел хирургов и травматологов, и уж тем более на мозге имеет право оперировать только специалист. Но как ждать, когда на глазах умирает человек? Бабичева берёт долото и самостоятельно делает операцию, устраняя угрозу. Дело подсудное – умрёт пациент,и прощай звание врача, а очень может быть и прощай свобода. Человек выжил, потому что всё было сделано правильно, и ещё потому, что просто повезло. Сын, который родился у этого мужчины уже после аварии, по сей день благодарит врача при каждой встрече.

Работала Надежда Тихоновна и педиатром, и с детьми у неё были особые отношения. Самые беспокойные мальцы затихали у неё в кабинете, быстро соглашась и на уколы, и на любое другое неприятное лечение. Самые сложные уколы детям она делала сама. Маленькие пациенты её очень любили. В больнице она установила правило: каждый ребёнок, которому позволяло здоровье, ежедневно обязательно должен был определённое время погулять на улице. Так перед каждой зимней прогулкой на улице все дети подходили к ней, и она самолично укутывала ребёнка шалью и завязывала узел на спине, а после прогулки развязывала. Как удавалось настолько сблизиться с детьми, для которых часто врач – злая тётка с иголками, это не секрет, к каждому маленькому пациенту подход у неё был свой. Например, одного непослушного мальчишку она уговорила спокойно терпеть процедуру так: «Если ты сейчас закричишь, я буду кричать с тобой тоже. Давай попробуем, что оно получится?». Пацан был так ошеломлён возможностью подобного поворота дела, что оставил своё буйство.

Однажды десятилетнего мальчика привезли к ней в очень тяжёлом состоянии. Он так ослаб, что брать его в других больницах отказывались: всё равно со дня на день умрёт, зачем на него тратить силы и брать лишнюю смерть в отчётность, шансов нет. Месяц — день и ночь его выхаживала, пока стало ясно: жить будет. Метод спасения тут тоже был совершенно исключительный. Поставив капельницу по сути умирающему ребёнку, она садилась рядом с ним и проводила обучающие занятия из школьной программы.

Всех случаев спасения жизней врачом, которая тридцать пять лет проработала на участке, перечислить невозможно. Сотни их, вернувшихся к жизни благодаря этой женщине, а уж количество излеченных болезней и представить нельзя.

Главный врач

Пришло время, и один за другим из больницы ушли врачи, которые работали тут раньше. Место главврача освободилось. И главенствовать в Березанской участковой больнице назначили Надежду Тихоновну. Завидная ли должность? Почёа больше, чем она уже получала, спасая земляков, наверное и быть не может. В большой больнице можно отдавать все силы и время, чтобы руководить, улучшать, оснащать, а в малюсенькой участковой, где порой врачей не хватало катастрофически, самой за себя и за других работать приходилось. Исходя из реальности, улучшать было почти нечего, руководить почти некем, а про оснащение не приходилось и мечтать. Но это же Бабичева. Если обстоятельства не позволяют тебе делать то, что ты считаешь делать необходимым, то измени обстоятельства, — таким вполне бы мог быть её девиз.

Как раз к тому времени в стране началась перестройка. Больница даже не просила – требовала переделок и ремонта, а денег сверху даже на самые насущные вещи поступало недостаточно. Как быть? Очень просто: раз денег нет и не может быть из района и края, значит надо брать их здесь, в станице. В Березанской было два сильных предприятия, колхоз «Кубань» и газовики – БЛПУМГ. Вот с ними новый главврач совершила «революцию» в своей больнице. Вместе с председателем колхоза Котовым-старшим и директором БЛПУМГ Тищенко больница была приведена в современный вид: сюда проведён газ, обновлена мебель, поставлен водонагреватель, выстроены душевые кабины, туалеты. Позже появилось и своё отделение скорой помощи.

Начиналось это так. При первом же деловом визите к председателю колхоза Бабичева заявила: нужно то-то. Котов резонно и недовольно отвечает, что больница не находится на балансе его предприятия. Тогда главврач ему сообщает, что девяносто процентов находящихся на излечении пациентов являются работниками как раз его колхоза. Председатель человек по-хозяйственному нещедрый и неуступчивый, но справедливый, так что помалу лёд тронулся. Между ними в ходу бывали такие диалоги: «Николай Савельевич, нам нужна новая мебель». «Да? И сколько?» «Двадцать восемь комплектов». «Вот как? Всего лишь двадцать восемь? А больше вам ничего не надо? Вертолёта там или бассейна», — возмущался таким запросом Котов, и далее переговоры шли в подобном стиле. Через пару дней колхозный транспорт привозил в больницу комплекты мебели, все двадцать восемь.

Руководитель БЛПУМГа Виталий Анатольевич Тищенко тоже прекрасно понимал, что извне помощи больнице ждать не от кого, а здоровье его подчинённых в руках станичных медиков, и делал свой вклад в развитие больницы. Так дело и шло.

Провели газ силами трёх коллективов — больницы, колхоза и газовиков, подключили. Требовалась отмашка краевой комиссии, чтобы легально получить отопление в палаты и кабинеты. Вот приехала важная комиссия из Краснодара, прошлась, осмотрелась, заглянула в чертежи. Вынесла вердикт: «Нет, так нельзя, отопление не включать, ни в коем случае, не пойдёт». Не успела закрыться дверь за комиссией, которая возвращалась в город, как Бабичева даёт команду: «Включайте!». И по сей день голубой огонёк греет корпус.

Перемены в больнице настали не только экономические. Отношения в коллективе переменились кардинально. Все проб лемы, любые конфликты и недоразумения стали обсуждаться на общих собраниях коллектива. Слухи, обиды, перспективы озвучивались и обговаривались при всех. Бабичева делала всё, чтобы сплотить коллектив. Почти сто процентов работников больницы состояли в хоре, любили они петь или нет. Репрессий за отказ заниматься пением не было, тут вместо кнута отлично работал пряник: выезды в город на конкурсы и фестивали обожали все. А врачебные обходы превратились для пациентов в подобие локального праздника, их с нетерпением ждали, тщательно готовились и радостно встречали. Потому что была заведена традиция: каждый больной мог задать главврачу абсолютно любой актуальный для себя вопрос и получить на него максимально полный ответ в течение одной минуты.

Меню в новой кухне составлялось самими работниками больницы. Здесь бывали в ходу жареные караси, домашние борщи, а по самым большим праздникам больным, которым, по мнению врача, позволяло здоровье, выдавалось по полстопки коньяка – ценность малых доз этого напитка переоценить нельзя.

Долгополов не раз качал головой, глядя на творчество Бабичевой: «Посадят, Надежда Тихоновна, ох посадят нас обоих…». Но к тому времени уже весь район был уверен в том, что она знает, что делает, и делает всё правильно. Так что оставалось доверять ей, не мешая отлично делать своё дело. Василий Фёдорович тоже не боялся ответственности за поступки, которые он считал верными.

В районе

С новым главой района, Борисом Расторгуевым, отношения сложились сразу и просто. Однажды он по своей привычке лично проверять, где как идут дела, поздним вечером приехал в березанскую больницу. Застав там главного врача, напрямик спросил: «Что вы делаете здесь в десять часов вечера, вам рабочего времени не хватает?» Коса и камень, ответ он получил такой: «А что ВЫ делаете в МОЕЙ больнице в десять часов вечера?». Борис Андреевич любил людей независимых, работящих и толковых, и сам будучи человеком сильным, легко прощал им некоторую угловатость характера. Впоследствии между ними не было недопониманий.

Однажды Надежде Тихоновне пожаловались, что в коррекционной школе-интернате почти нет продуктов. Проверила – и правда, три раза в день детей кормят одной и той же кашей, потому что ничего другого нет, не завозят, да и эта крупа скоро закончится. Она взяла с собой директора коррекционной школы и поехала на партийное собрание в Выселки. Ни в КПСС, ни в какой другой партии она никогда не состояла, однако собрание было открытым, и посетить его имел право любой желающий. Отсидев все выступления и дождавшись, когда уже «под занавес» председатель формально спросил, есть ли ещё желающие выступить, она вышла на трибуну и начала речь перед партийцами так: «Знаете ли вы, что в интернате дети голодают? Просьба к вам: пожалуйста, или следите за тем, чтобы у детей была еда, или откажитесь от них. Но сделайте так, чтобы мы не видели, как дети мучаются от голода» …

Гробовая тишина стояла в зале заседаний очень долго, пока первым пришёл в себя партийный секретарь. Он стал выяснять у подчинённых далеко не в мягкой форме, как случилось, что детей оставили без продуктов, и многие районные и станичные руководители тогда поочерёдно краснели и бледнели. Директору интерната прямо в зале пришлось дать успокоительную таблетку, а сразу после заседания ей вызвали скорую. На следующий же день одна за другой во двор интерната караваном пошли машины с продуктами, и больше перебоев не случалось.

Семья

Какой бы человек ни был активный общественный деятель и труженик, а дом и родные люди нужны без исключения всем. И, конечно, вдвойне необходимы любой женщине, независимо от должности и интенсивности работы. У Бабичевой был в жизни свой уголок, где её любили и всегда ждали близкие.

О её маме, бывшем заместителе руководителя коксохимического завода, мы уже упоминали. В жизнь дочери она напрямую вмешивалась нечасто, всегда по существу, и её влияние и поддержка были огромны. Сама честно и прямо прожив большую жизнь, она требовала того же от дочери. Пока она была жива, конечно же было легче переносить удары судьбы, которых всем живущим хватает с избытком.

Муж Надежды Тихоновны был стоматологом, вместе они прожили полтора десятка лет, и за это время ничего плохого между ними не было. Но вот однажды, легко и просто, они решили расстаться. Все были в шоке: такая хорошая семья и вдруг развод? Как, почему? Этого не могли объяснить и сами бывшие супруги, просто бывает так – ни разногласий, ни ссор, но в одночасье люди понимают, что больше друг другу не нужны. Расстались безболезненно, а через пять лет Надежда Тихоновна снова вышла замуж и очень хорошо живёт со вторым мужем по сей день.

Вячеслав

Сын был любовью и радостью всей её жизни. Материнская любовь бездонна и неуёмна, и выплывших из её запруды в вольную реку жизни таких детей зачастую дружно называют «маменькими сынками». Такие парни отличаются эгоизмом, чрезмерным самолюбием и другими нехорошими чертами. Так в теории могло бы выйти и здесь, но совсем не тот случай: не та мама и не тот сын. Чем больше мать его любила, тем больше с него требовала, и эти завышенные требования смалу считались в семье обоснованными и законными. Учиться требовалось только на отлично, жить – только по совести. Естественно, сын главврача мог иметь куда больше благ и возможностей, чем сын, скажем, скотницы, но привилегии мальчик вряд ли осознавал и очень часто делился ими со сверстниками. Если в доме есть кинопроектор, а у приятелей нету, значит надо смотреть кино вместе с соседями и друзьями, превратив прямо на улице в киноэкран стену гаража; а есть в школе сложное поручение, значит обязательно надо взвалить его на себя. Был он активистом, сначала председателем пионерской дружины, потом стал комсоргом, но очень далеко не карьеристом. Как-то задали написать сочинение на тему «Мой любимый литературный герой». И вот в районном отделе образования сочинение Вячеслава вызвало немалый переполох, который превратился в вызовы бабушки и матери в райком партии (хоть отродясь не была она партийцем, однако ж были у всех на виду – общественная значимость!), а также в долгие неприятные беседы парня с начальством. Дело в том, что любимым героем он назвал графа Монте-Кристо – афериста и вообще по всем статьям чистого буржуя. «Мало тебе Корчагина, Маресьева или Данко? — увещевали его в кабинетах, – на золотую медаль ведь идёшь…». «Мне нравится этот персонаж, потому что он смог восстановить справедливость, обелить своё имя и отомстить всем обидчикам, при этом никого не убив», — и с этой точки зрения его не подвинули никакие уговоры. Эта позиция стоила ему золотой медали, но от своей правды не отошёл и на шаг. И без медали он поступил учиться в московский институт имени Губкина, и там тоже стал комсоргом.

В то время пошли дебаты, стоит ли студентам служить в армии. Вячеслав твёрдо был уверен, что да, отслужить надо. И в качестве агитации – «делай как я», — отложив учёбу, первым из студентов добровольно пошёл в армию. Узнав об этом, мать, понятно, не обрадовалась. Она отправилась в далёкий город, где служил сын, намереваясь пробыть возле него так долго, как это только удастся. А удалось совсем недолго: сын встретился с ней на КПП воинской части, и беседа была короткой. «Что ты меня позоришь, я что, лучше других, что возле меня мама будет жить? Спасибо что навестила, но теперь езжай домой, а я буду службу нести». С такими словами Вячеслав, не дожидаясь конца положенного времени свидания, ушёл в свою часть. Мать прождала в гостинице несколько дней, тщетно надеясь, что он передумает, хотя хорошо понимала, что «заднего хода» не будет, и вернулась домой.

Парень отдал родине долг, и это не обошлось без последствий: некоторые добрые дела бывают наказуемы. Во время службы он получил ранение, да настолько серьёзное, что обратно в институт его уже не приняли – не годен по здоровью. Но это уж такая порода, что попробуй останови, своего добьётся. Передумав учиться в Губкина дальше, парень подал документы в престижнейший институт экономики имени Плеханова и поступил по результатам экзаменов.

Смысл учиться в таком вузе, если нету ни богатых родителей, ни «тяг» в финансовых структурах в виде друзей родителей или родственников? Оказалось, у парня было нечто большее, чем родственные связи «наверху». Стартовым капиталом в финансовом деле послужили его честность, бескомпромиссная принципиальность и талант. Один из преподавателей оценил эти качества и, когда парень был на третьем курсе, пристроил его работать в одном из банков. Вячеслав оказался на том месте очень кстати, и его карьера быстро пошла в рост. После окончания института он уже вместе с партнёрами имел небольшое, но самостоятельное банковское дело.

Начало девяностых – время, когда бизнес всех уровней «отжимался» у владельцев самыми разными средствами. Не обошли бандиты вниманием и банк нашего земляка, сначала были угрозы. Но отдавать своё, своим трудом наработанное дело, парень и не подумал. Тогда от угроз рейдеры перешли к действиям, и телохранитель Вячеслава дважды был ранен при покушениях. Однако и это никак не пошатнуло готовности защищать своё будущее. И в девяносто первом году Вячеслав и его охранник погибли в столице в ДТП: в их машину врезался грузовик. Довольно скоро были найдены заказчик и исполнитель убийства, они получили тюремные сроки, но к жизни это погибших не вернуло.

Смерть сына почти убила Надежду Тихоновну. Как жить, ради чего, если самое главное на свете уже погибло? Зачем продолжать дышать дальше? Её почти физически раздавило, сломало страшное событие. Долго она сама находилась на самом краешке жизни. Но есть, наверно с самого рождения, в каждом человеке что-то, что нельзя уничтожить извне никакими силами, и оно умирает только с физической смертью самого человека. Этим «чем-то», несгибаемым и не меняющимся стержнем, было понимание: да, тебе уже ничто и никто не может помочь в этой жизни, главная радость навсегда потеряна. Но ты-то сама, – ты, как и прежде, ещё можешь помочь другим людям, многим из которых ничуть не легче, чем тебе! Эта основа, понимание своей нужности людям, и стала тем центром, вокруг которого стала воскресать и восстанавливаться жизнь врача.

Скажи, кто твой друг…

Уже после смерти Вячеслава становилось всё яснее, каким он был человеком. К родителям прилетел парень, один из друзей Вячеслава. Оказывается, он должен был Вячеславу крупную сумму денег. Умер Вячеслав, и казалось всё, долг списан, но не тут-то было. Этот парень нашёл его родителей и в течение трёх лет отдавал деньги им, хотя что могло заставить его делать это, кроме совести? Оказалось, что друзей у парня было много, и в течение двадцати пяти лет кто-то из них – два, три, четыре человека, — в день гибели Вячеслава прилетали к его родителям, в Березанскую, жили у них по нескольку дней, решая житейские проблемы. Они покупали родителям друга автомобили, давали деньги на жизнь, дарили путёвки на турпоездки за границу. С их помощью Надежда Тихоновна и её муж объездили полмира и жили, не зная трудностей с деньгами. Не так давно к ним опять прилетал друг сына, сказал, что он остался последним в России, остальные уже уехали насовсем. Он тоже скоро уезжает, поэтому помощи больше не будет, этот раз – последний.

Такие друзья лучше слов объясняют, каким парнем был Вячеслав.

Валентина

Бабичева часто бывала в коррекционной школе-интернате. Она следила за здоровьем детей, и стало традицией то, что ежемесячно десять учащихся интерната проходили оздоровление в участковой больнице. Главврач позволяла им без сторожей, самостоятельно гулять во дворе, и не было случая, чтобы кто-то подвёл ее, сбежав или нахулиганив. Самым надёжным детям она даже, было, позволяла самостоятельно прогуляться до магазина и купить себе мороженого. Вот представьте, сбежит такой ребёнок, это сколько же неприятностей будет! Но у Надежды Тихоновны всегда срабатывал её метод общения с детьми – ласка, доверие, понимание сдерживали самых трудных подростков от проступков крепче, чем надзор.

В одной из групп, поступивших в больницу на оздоровление, главврач приметила необычную девочку. Необычными в ней были глаза: это был взгляд совершенно адекватного, умного человека, невесть как попавшего в компанию к детям с задержками в развитии. Бабичева навела справки. Девочку звали Валей, ей девять лет, а попала она в интернат, потому что попадать ей было больше некуда: папа сгорел от пьянки, а мама вскоре тоже сгинула, наверно так же угасла где-то с перепоя. И вот Валя здесь.

Врач принесла из дому книгу, дала девочке почитать. Через несколько дней спросила о впечатлении, которое произведение оказало на ребёнка. Валя очень точно изложила своё мнение. Тогда Бабичева вручила ей книгу посложнее, и снова девочка отлично справилась с заданием – она поняла все тонкости замысла автора и повороты сюжета. Надежда Тихоновна иногда брала девочку домой, чтобы та жила у неё. Такой поступок для станичников и мужа врача не в новость, много раз у них неделями, а то и месяцами жили дети. Например, именно у себя дома она выхаживала мальчика, который поступил в больницу в запущенном состоянии, сильно больной и весь в струпьях: видно было, что дома за ним попросту не следили. А через пару лет Бабичева взяла Валю под свой патронаж и поселила в доме. Никаких денег или льгот такой вид опеки врачу не давал.

Проверив умственные способности девочки, Бабичева определила её в седьмой класс – в одиннадцать лет. И началась учёба, и дома и в школе. Год врач и её протеже ложились спать, только окончив занятия. Обычно не раньше двух ночи, догоняя курс школы и опережая его. Для ускоренного изучения английского языка нанимали репетитора. В итоге Валя окончила седьмой класс с одной «четвёркой», остальные оценки – «пятёрки». Окончила школу с золотой медалью и поступила на экономический факультет в университет.

Периодически Надежда Тихоновна созванивалась с Валей, а иногда навещала. И вот однажды она приехала в Краснодар и узнала, что Валя забрала документы из института. Как, почему? Выяснилось, что одна из преподавателей позволила себе заметить на занятиях, что если детдомовцы начнут оканчивать экономфаки, то кто же улицы тогда подметать будет? Оскорбившись, девушка проплакала всю ночь, а наутро отчислилась. Оправдания этого поступка от своей покровительницы она не дождалась. Сначала Бабичева сходила в деканат факультета, где высказала всё что думала о поступке преподавателя. Затем она объявила Вале: пока снова не поступишь на этот же факультет, дома не появляйся. Отступать перед какими бы то ни было трудностями – поступок не подлежащий оправданию, так что его надо исправить. Это стало для Вали тяжёлым ударом, она очень хотела видеться с наставницей. Однако жалость – одна из самых неприемлемых для Бабичевой эмоций, по её мнению, открытой жалости достойны умирающие или тяжело больные люди, но никак не живые и здоровые.

Дело было ранней весной, а уже летом Валя сдавала экзамены всё в тот же вуз на тот же факультет. Если при первой попытке поступить дело облегчала золотая медаль, полученная при окончании школы, то второй раз экзамены сдавались на общих основаниях. Их результатом стали две «пятёрки» и «четвёрка», что вновь позволило девушке стать студенткой. И только тогда Вале разрешено было приехать в Березанскую. Такой вот урок на всю жизнь: обстоятельства всё же могут оказаться сильнее человека, но добровольно сдаваться нельзя ни при каких условиях.

Со временем у Вали появился парень, и Надежда Тихоновна поставила условие: диплом на стол, потом уже любовные дела. Так и было сделано, Валентина в Краснодаре живёт с мужем уже девятый год, а первоклассница-внучка часто гостит и живёт у бабушки Нади.

Жизнь из огоньков

Надежда Тихоновна вышла на пенсию, отработав в своей больнице до шестидесяти пяти лет. Она считает, что жизнь её прошла вполне буднично, работа – дом, никаких грандиозных событий. Сейчас, когда счётчик жизни близится к восьмидесяти годам, для неё самое время воспоминаний. Что часто помнится, что представляется, так это череда ярких вспышек и угасаний. «Врач возрождается и умирает вместе со своими больными», — говорит она. Бабичева помнит грудного ребёнка, которого она спасла от смерти, сообразив откачать слизь из горла обычной клизмой, и женщину с высоким давлением, которая умерла несмотря на то, что врач сделала всё правильно и своевременно. Не всё во власти человека, но не всякий человек способен с этим примириться. Что бы в жизни хотелось переиграть, переменить, если бы Надежде Тихоновне выпал вдруг такой шанс? Ничего. Она считает, что поступила совершенно верно, променяв большой город на станицу, которую полюбила не сразу, но на всю жизнь, и прожила все эти годы так, как и было надо. Да и о чем может жалеть человек, сполна прожив такую большую, полную добрых дел судьбу? Разве что о том, что больше не в силах править её по своему лекалу дальше. Часто, приходя в участковую больницу, она не стесняется давать указания и делать замечания персоналу. Одна из новеньких врачей, недовольная замечанием Бабичевой, как-то ответила ей, что она тут больше не начальник. «Пока жива, я тут главный врач», — сказала Надежда Тихоновна, и это понимают и принимают все остальные.

Что делает человека таким, каков он есть? Люди разные, и сколько сильных людей есть, наверное есть столько же разных причин и способов им быть сильными. Людмила Мащенко давно знает Бабичеву, она высказывает своё мнение:

«Потеря сына была страшным ударом, но Надежда Тихоновна не сломалась. Выдержать такую боль она смогла, я считаю, потому, что всегда жила не для себя, не она – центр её вселенной. Она всегда стремится помогать другим людям, жить ради кого-то, кому нужна ее помощь. Никогда она не сгибалась перед начальством, равно уважая людей старше себя по должности, своих подчинённых и себя саму, и именно это вызывало к ней ответное уважение. Бабичева самостоятельно осваивает новые приборы – компьютер и смартфон, например, — на что не каждый молодой способен, потому что она редкий по силе характера и ума человек. Она центр притяжения, движущая сила. Стоило ей попасть в больницу, когда она получила травму, и посмотрите: скоро её стали уважать все незнакомые ей медики, а больные просто влюбились в неё в считанные часы. Ее деятельность оставила в районе глубокий след, она – человек-созидатель…».

Надежда Тихоновна выходит в станицу – в магазин, в парк, просто на улицу – и никогда не остаётся в одиночестве. К ней подходят люди, старые и молодые. Одни говорят спасибо за детей, которым она спасла жизнь, другие за излеченных родителей. Часто показывают данные анализов и врачебные назначения: «Доктор, это лекарство правильно мне назначили? А это верно поставили диагноз?». Бабичева встречает станичников, которые живы и родили детей благодаря ей, и чувствует пустоту там, где могли бы быть люди, которых ей спасти не удалось несмотря на все старания. Можно ли прожить жизнь более правильно и красиво? Наверно, что и можно, но что-то не представляется, как именно…

Евгений Бойко