Как удалось выжить узнице концлагеря Лидии Кишеня?

Судьба человека. Лидия Кишеня пятнадцатилетней девочкой попала в концлагерь Аллендорф. Спасли от смерти схрон, коровье молоко да вера в Победу.

Довоенное детство

Дело было в Белоруссии, в Витебской области. Довоенное детство Лидии Фёдоровны (да впрочем, какая тогда Фёдоровна, просто Лидой она была) текло быстро и незаметно, как и всякое другое. Она – шестой ребёнок в деревенской семье, младший, и этим все сказано. Родители от ранней зари до вечерней в работе, дети постарше следят за маленькими, а самые старшие братья-сестры не только им няньки, а уже и сами работники: хозяйство ведут, кто ж ещё будет? Так и шло, как веками заведено было, да тут война к ним нагрянула. Лиде на ту пору исполнилось 14.

Едут немцы жечь…

Отца на фронт не взяли, оттого и уцелела семья, хоть и частично. Глава семьи на всякий случай вырыл убежище – ямку в земле: мало что в войну бывает, осторожность большое дело. И пригодился схрон, ох как пригодился же. Уже вскоре после захвата немцами Белоруссии, в 41-м году, по деревне разнесся слух: едут немцы жечь… Кто мог, кто успел, бежали в лес, кто не успел, тому хуже некуда пришлось: молодёжь фашисты отправили в рабство, в Германию, а жителей постарше вместе с домами сожгли без всякой пощады. Такое случается в истории, когда один народ вдруг, в приступе безумия, считает, что он других лучше.

Схрон жизнь спас

Лиде с братьями-сёстрами повезло, уцелели они. Отец заставил их засесть в яму, перекрыл сверху досками и накидал земли перед тем, как с женой уехать в лес, благо была своя лошадёнка. Дети слышали шум суеты односельчан, буханье солдатских сапог о прикрывавшие яму доски, дикий вой горящих заживо людей. Когда всё стихло, кругом остались только головешки и смерть, дым да на всю жизнь въевшийся в память смрад горелого тела.

Отец вернулся из леса, вызволил детей из спасительной ямы, перевёз их в другую деревню. Вскоре сожгли и её. Снова семья уцелела, а дорога оставалась одна: старшие дети и родители пошли к партизанам, младшим судьба, как зверькам, прятаться от лихих людей по лесам. Долго так жили: немцы в лес – дети в болото, болот немцы не любили. Успел проскочить между трясинами, считай, в этот раз повезло, спрятался.

Дорога в Аллендорф

Однажды, в 1942 году, испытанная тактика подвела – одна из немецких групп была в высокой непромокаемой обуви, зашла в болото и выгнала оттуда подростков. А в спасительном раньше лесу беглецов поджидала другая группа, которая всех и переловила. Лиду с сестрой посадили в вагон и повезли в Германию.

Привезли их в лагерь в городе Аллендорфе. Этот лагерь – филиал одного из крупнейших концлагерей фашистской Германии Бухенвальда. Бухенвальд официально не считался лагерем смерти, это был трудовой лагерь. Вблизи него и около его 138 филиалов были построены заводы, преимущественно производящие военную продукцию. Заключённые были нужны для работы на этих предприятиях. Лиде тогда исполнилось только 15 лет, но она выглядела сильной девушкой, и её поставили на заводе обслуживать линию со снарядами для тяжёлой артиллерии – снимать их с ленты. А её старшая сестра, которой было уже 20, на вид была худенькой и маленькой, ей поручили подметать территорию. Кормили один раз в сутки – кусок хлеба и половник супа, не разъешься. Крупнокалиберные снаряды весят и 30, и 40 кг, плюс производство крайне вредное для здоровья: испарения взрывчатых веществ по своей сути яды.

Труд заключённых

Жили заключённые в бараках, набитых битком людьми всех возрастов и национальностей. Узница помнит, что среди них находились сербы, украинцы, русские, французы, поляки, да всех не упомнишь, наверно пол-Европы собрано. Были отдельные национальные бараки. В комнате, в которую определили Лиду, жили ещё три девушки. Хотя лагерь и трудовой, выжить в нем удалось далеко не всем: тяжёлая и вредная работа при минимальном питании быстро обессиливала людей, делая их уязвимыми для всяких болезней, а лекарство у фашистов было только одно – расстрел. Людям говорили, что больных отправляют по домам, но в это могли поверить только совсем уж зелёные новички, остальные знали, что домой отсюда никого не возвращают. Нескольких Лидиных земляков вот так отправили «домой», но в деревнях они никогда не объявились…

Дружба, доверительные отношения, любовь – это непозволительная роскошь в системе концлагерей. Донести на тебя может любой, любое твоё слово может стать последним, потому что чаще других здесь применялось такое наказание, как расстрел. Косо поглядел на охранника, огрызнулся – расстрел, высказался о фашистах резко – расстрел. Скандальный характер, драка – под пулю. Потому и боялись обидеть друг друга.

«Не совсем верно думать, что немцы всегда относились к заключённым плохо, – вспоминает Лидия Фёдоровна. – Охранники, бывало, лишний раз не ударят, не толкнут, это начальством не поощрялось».

Относились так же хорошо, как и к исправным станкам, удобному молотку, привычному гаечному ключу: это же имущество, его нельзя портить! До тех пор, пока не сломается, тогда инструмент нужно выкинуть. А вконец обессилевших или заболевших людей взять и расстрелять, всё было просто.

Почему Лида оказалась в числе выживших? Одно, что она была не по годам крупной, сильной девушкой, другое – после работы на заводе ей ещё приходилось идти работать в хозяйстве местных фермеров. Она доила корову, а коровка за раз выдавала по два ведра молока – руки отваливались, пальцы ломило. Однако те немцы давали белорусской девушке подкрепиться молоком, а на лагерном пайке была ли б жива, это неизвестно. Потом, её характер с детства был спокойным, очень уравновешенным, отношение к жизни оптимистичным, а вот нервные люди недолго здесь жили.

Победа

Пришла весна 1945 года. Уже не однажды авиация союзников крепко давала прикурить германским глубоким тылам, и их самолеты всё чаще налетали и на концлагеря. Видели узники и советские самолёты. Освобождение Бухенвальда – отдельная история, роман, эпопея. А охрану Аллендорфа обессилили и частично рассеяли самолеты американцев. Бомбёжка и штурмовка с воздуха совсем не снайперская стрельба, однако Лидия Фёдоровна не помнит, чтобы при авианалётах в этом лагере пострадали заключённые – летчики точно били по казармам фашистов и постам охраны. Когда освобождать этот лагерь пришла пехота, побитые налётами и деморализованные охранники не могли оказать серьезного сопротивления.

Вскоре на эту землю пришли советские войска, и американские оккупационные власти передали узников в их юрисдикцию. Ни американцы, ни сооте­чественники отправлять домой заключенных не спешили.

Потерпеть ещё немного

Лидия не относилась к подозрительным лицам, её не обвиняли в измене родине. Однако надо было кому-то работать.        Вместе с другими людьми ей пришлось разбирать одну из немецких электростанций и грузить тяжёлое оборудование на платформы. Затем механизмы увозили в Союз, чтобы собрать электростанцию там. Полгода ещё она провела в Германии, в том самом лагере.

Наконец она с сестрой вернулась домой. Здесь девушек встретили и горе, и радость – из большой семьи уцелели только родители, ещё одна сестра и старший брат, но ведь сколько было семей, которым повезло куда меньше! Сколько их вообще со света сгинуло… Зажили они в наскоро поставленном срубе, питались собранной в полях гнилой картошкой, однако жили… Этот факт уже был роскошью.

Лида и её несметное богатство

Лида вскоре вышла замуж. Её старший брат, который раньше партизанил, стал строителем. Ему довелось приехать в наш посёлок Заречный, поднимать из руин хозяйство, отстраивать посёлок. Его приметил легендарный главврач Кочмала, предложил остаться тут жить. Парень согласился, почему бы нет, и со временем из Белоруссии сюда же переехали и другие его родственники. Так Лидия Фёдоровна Кишеня стала нашей землячкой. Сейчас она живёт у дочери, и у неё несметное богатство: пятеро детей, восемнадцать внуков и двадцать пять правнуков и праправнуков. Оставаясь в свои девяносто два года крепкой, мудрой женщиной, она окружена заботой любящих родственников.

Редакция продолжит серию материалов под рубрикой «Судьба человека». Спасибо за помощь в их подготовке управлению социальной защиты населения по Выселковскому району.