Под гнётом нацистов. Как немецкие оккупанты хозяйничали в Березанской психколонии

В сентябре 2024 года исполнится 82 года со времени первого массового убийства немцами пациентов Березанской психиатрической колонии. Как захватчики вели себя в оккупированном учреждении, рассказываем в первой публикации серии материалов о трагическом событии в нашем районе в годы Великой Отечественной войны.

Психколония на хуторе

19 января 1927 года пленум Кубанского окружного исполнительного комитета констатировал недостаток психиатрической помощи населению и поручил исполкому исправить ситуацию. В марте того же года 3-й окружной съезд Советов отметил, что Кубанский является единственным среди округов Северо-Кавказского края, который «… поставил вопрос о психиатрической помощи населению в плоскости практического решения».

В результате этих мероприятий в том же году в 5 км от станицы Березанской (в то время относящейся к Кореновскому району Кубанского округа Северо-Кавказского края) началась организация «психиатрической колонии для душевнобольных хроников», сообщается в издании, посвящённом 90-летию «Специальной психоневрологической больницы» пос. Заречного.

Уже в декабре 1927 года из Невинномысского эвакогоспиталя привезли первых пациентов-мужчин. Их разместили на хуторе Мальцев: одних – в усадьбе казачьих офицеров Мальцевых, других – по домам местных жителей, которые ухаживали за новыми постояльцами, получая за это зарплату.

Справка
В 1927 году хутор Мальцев – населённый пункт при слиянии рек Бейсуга и Гаджировки в пяти километрах от станицы Березанской. Располагался на бывших частновладельческих землях подполковника Ивана Григорьевича Мальцева, полученных им во второй половине XIX века. До революции территория хутора включала земли потомков Мальцева и наделы, проданные или отданные ими в аренду другим землевладельцам. Одними из покупателей земли были братья Архип и Тимофей Кирносы. Родственники организовали на хуторе крепкое хозяйство: выращивали сельхозкультуры, занимались скотоводством, построили кирпичный завод, разбили сад и виноградник.
Источник: краевед Михаил Иванович Яценко. «История станицы Березанской».

В 1928 году в колонию на лечение поступили женщины. Их поселили в гостевом доме бывшей усадьбы землевладельцев Кирносов. Вместе с этой группой пациенток прибыли и первые врачи, способные оказать качественную помощь. Тогда же началось строительство корпусов для пациентов и домов для медицинского персонала, было организовано подсобное хозяйство колонии.

К началу 1940-х годов Березанская психколония состояла из четырех отделений: в первом (мужском) и втором (женском) размещались тяжелобольные («буйные») пациенты, в третьем и четвертом – без серьезных психопатологий. Учреждение было рассчитано человек на 400. Поступательное развитие психколонии прервала Великая Отечественная война, однако в первый её год она продолжала работать в своем обычном режиме.

Немцы прилетели

Войска 17 армии Вермахта оккупировали Выселковский район 5 августа 1942 года («Без срока давности. Краснодарский край». Фонд «Связь Эпох», 2020).

На следующий день они появились в Березанской психиатрической колонии. Немцы приехали на легковой закрытой машине: сделали круг по территории и удалились, так и не выйдя из автомобиля. Об этом следователю СО УКР «СМЕРШ» 25 июня 1943 года рассказала кассир колонии 22-летняя Зинаида Павловна Рванина, во время оккупации «работавшая в поле».

«Через пару дней на территории приземлился немецкий самолёт, из которого вышло два немца: один – лётчик, а второй – военный (на фуражке была кокарда). К самолёту подошло много народа. Немец, выйдя из машины, обратился к толпе на немецком языке. Так как никто не мог им ответить, за незнанием немецкого языка, то сейчас же было послано за врачом [Елизаветой] Шаповаловой, которая говорила по-немецки», – сообщила Зинаида Рванина.

Благодарность
Автор благодарит научного сотрудника Центра изучения антисемитизма Технического университета Берлина Ирину Реброву за предоставленные для написания статьи копии допросов работников больницы в 1943 году, которые она смогла получить в ходе своих исследований в музее Холокоста в г. Вашингтоне для проекта «Помни о нас…», посвящённого жертвам нацизма – пациентам психиатрических клиник, детям с инвалидностью и врачам-еврееям – в период оккупации Северного Кавказа в годы Великой Отечественной войны. Подробнее с проектом можно познакомиться на сайте www.nsvictims.ru.

Доктор пришла к самолёту вместе с главным врачом колонии Александром Дмитриевичем Киреевым, его сыном и невесткой. Началось общение. О чём был разговор, очевидец не знала.

Немного поговорив, оккупанты вместе с собеседниками отправились на квартиру к руководителю учреждения. Пробыв там часа два, немцы улетели.

«Через несколько дней в колонию вновь прилетел самолёт, – продолжила рассказ девушка. – Из него высадили два военных с кокардами на фуражках. К ним подошли врачи Киреев и Шаповалова и они все вместе обошли хозяйство колонии. Шаповалова являлась переводчиком. После осмотра колонии они зашли на квартиру к главврачу Кирееву, затем улетели».

В то посещение немцы также изъяли сведения о количестве пациентов и характере их болезней.

В последующие визиты «гости» уже приступили к активным действиям по утверждению новых оккупационных порядков.

Начался грабёж

«С первых дней оккупации немцы начали грабить хозяйство и жителей Березанской колонии. Все продукты и вещи грузили на машины и куда-то увозили», – вспоминала медсестра колонии, а позже рабочая в поле 33-летняя Лидия Николаевна Комаркова.

«Так, лично у меня немцы забрали курей», – сообщила следователю 36-летняя медсестра Агафия Петровна Белозёрова.

Пострадал от оккупантов и санитар колонии 59-летний Михаил Павлович Ластовина.

«Немцы грабили граждан, забирали кур, гусей, муку. Варили самогон, пьянствовали. Лично у меня немцы постреляли гусей, которые находились на реке. Перед своим отходом немцы угнали весь скот, принадлежавший колонии», – рассказал он советским контрразведчикам летом 1943 года.

Взяли на учёт

Новый порядок включал и выявление неблагонадёжных, по мнению оккупантов, советских граждан.

«Также с первых дней прибытия немцы начали проводить регистрацию всех рабочих и жителей колонии, и всех комсомольцев и подозреваемых в оказании помощи советской власти не прописывали на жительство. Я знаю некоторых, кого не прописали на жительство в Березанской колонии: это Верютин Фёдор Иванович, Панов Владимир Кириллович, Пушканов Пётр, Пархоменко Екатерина Гавриловна», – показала Лидия Комаркова.

Указанную процедуры осуществляла специально созданная немцами комиссия, проводившая регистрацию паспортов и прописку. Так, например, Зинаиде Рваниной в прописке было отказано. При этом, как она сообщила следователю, член комиссии главврач Киреев сказал ей: «Иди, ничего, скоро мы тебя пропишем…»

Также свидетель отметила, что «комсомольцы и активисты Советской власти, в то время, когда они приходили на регистрацию, записывались в особый список».

«Со слов некоторых рабочих колонии я знаю, – продолжила Зинаида Рванина, – что член комиссии Редун сказал, что уже готов список на 100 человек для отправки на пятый километр [имеется ввиду, находившийся на этом расстоянии от учреждения противотанковый ров – будущее место захоронения убитых пациентов и жителей колонии – прим. «ВС»], так что пусть советские активисты не особенно разговаривают».

Следователь поинтересовался, имел ли какие-то последствия тот факт, что её не прописали. «Не помню, в каком месяце, в 12 часов ночи ко мне на квартиру пришёл некий Шапка – начальник полиции – и произвёл проверку документов всей нашей семьи. Просмотрев документы, он взял с собой только мой паспорт, сказав при этом: «А этот паспорт я возьму, он тебе не нужен». Получила от него свой паспорт только через месяц», – ответила жительница колонии.

Дословно
Из показаний Елизаветы Шаповаловой:
«Мне иногда приходилось разговаривать с немцами по просьбе некоторых работников колонии. Например, когда у комсомолки Рваниной отобрали паспорт, то я говорила с немцем Вилием по поводу этого. Он сказал, чтобы сама Рванина пришла к нему. Рванина, кажется, приходила к нему, но чем окончились эти переговоры, я не знаю».

Кроме того, Зинаида Рванина училась на организованных захватчиками курсах немецких переводчиков, преподавать на которых поставили 45-летнюю Елизавету Шаповалову.

«Ганс – шеф [колонии] – приказал мне нескольких человек обучить некоторым немецким словам и фразам, чтобы можно было с ними говорить по хозяйственным вопросам, – объяснила врач на своём допросе следователю. – На курсах занималось пять человек, от работы они были освобождены. Занятия проводились не регулярно, и курсанты ничему не научились».

Пока же, после начала оккупации, как следует из показаний 45-летнего Дмитрия Григорьевича Сигоры, при немцах работавшего сначала чернорабочим, потом – шорником, «в течение [августа] месяца в колонии шла усиленная работа, собирали урожай».

«А спустя месяц, 6 или 7 сентября 1942 года, в колонию приехала легковая машина. Немцы-офицеры прямо заехали к главврачу Кирееву, где находились пару часов. После [они] выехали по направлению противотанкового рва, который находится на северо-западной окраине Березанской колонии, в пяти километрах. Легковая машина в скором времени возвратилась обратно и выехала совершенно из колонии», – рассказал мужчина. Так началось приготовление к убийству пациентов психколонии.

Как умерщвляли людей, сколько было погибших и выживших и известны ли их имена, читайте в следующем материале серии.

Материал опубликован в рамках проекта «ВС» «Памяти нашей голоса», реализуемого при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.

Максим Ватутин