Рассказываем о забытом хуторе Мальцево: как на Кубани казаки жили

Бывает так, что живут где-то люди в почёте у земляков: заслуженные, трудовые, никто слово плохого о них не скажет, потому что плохого от них и не видели. Не стало этих людей, но долго ещё пережившие их ровесники об их хороших делах добрым словом поминают. А потом вырастают дети уважаемых людей, и их слава затмевает славу родителей. Да и кто вспомнит прошлое, время-то идёт, жизнь меняется, вот уже кругом новая эпоха, кому есть дело и время до старых сказок? Так и с хуторами бывает: на карте его имени уже нету, на его месте новые станица или посёлок, а о прародителе мало кто помнит.

Имение всем на загляденье

Казачья офицерская семья – отец и два его сына — поставила усадьбу в очень хорошем месте. До Березанской, где они постоянно жили, было всего три километра, вплотную к участку несли воды реки Бейсужёк и Гаджировка, а единственная тогда соединяющая Ростов и Краснодар дорога шла к усадьбе впритирку. Была она грунтовой, с кюветами и обочинами – всё как положено – но в дождь по ней ехать проблематично было. Так ведь другой тогда не было.

Любой промысел тут начинать можно, и всё будет ладиться. Да и кроме того что выгодные, очень уж красивые места казаки себе приглядели. На слиянии рек они поставили дамбу, оборудовали её двумя шлюзами: один чтобы рыбу пропускать на нерест и сбрасывать лишнюю воду в половодье, а другой шлюз крутил колеса мельницы и динамо-машины, дающей свет в имение. Больше двадцати гектаров заняли сады и виноградники, в глубине которых их владельцы поставили двухэтажный дом с огромным залом, одних только спален было в нём одиннадцать.

И, как это всегда бывало, потянулись сюда люди – в работники наниматься. Возникла целая улица из хаток, пошла вдоль берега Гаджировки разматываться. Естественно, что хутор назвали в честь владельцев усадьбы – Мальцево.

Кто сюда шёл, чтобы на новом месте селиться? В основном, конечно, те, у кого в станицах жизнь не задалась. Чаще всего иногородних легко на переезд поднять было, казаки куда прочнее жили. Родился у казака сын – государство ему восемнадцать гектаров земли выделить обязано, у старшины казачьего – полсотни гектаров, а у офицера в семье пополнение – все сто гектаров подавай, по закону так положено, чего ж так не жить? У иногородних же на казачьих землях с имуществом совсем туго было. Вот и шли на переселение чаще иногородние, случалось, что обнищавшие казаки переезжали. А из глубины России крестьяне сюда шли, на всё согласные – совсем там, похоже, жизни не было. И в батраки за харчи россияне были идти готовы, и в аренду землю брать на кабальных условиях в радость им было.

Непростая штука — хата

Здесь мы можем немного подробнее, чем обычно, рассказать о том, как наши предки строились, а то всё «хата» да «хата». Непростая штука – хата, на самом-то деле! Целых три глиняных карьера неподалёку от хутора было, и в каждом глина и песок особого сорта: одни годились на стены, другие на полы шли, третьими отделку завершали. Вроде просто кажется: турлук там, саман, камыш с половой… Ничего подобного!

 По особому рецепту готовили ингредиенты строители для разных частей зданий. Вот посмотреть на неё, эту хатку – невзрачное на вид что-то, неказистое, но это только внешность такая. И стены, и пол, потолок, всё «дышит», всё запускает внутрь свежий воздух, надёжно защищая от холода и не допуская внутрь нашу сумасшедшую жару. Тем и спасались наши предки от грубых выходок природы, что ставили домики с большим умом; кондиционеры и рефлекторы разве что в фантазии разных да винчи и кулибиных были, но никак не в продаже. Где в голом поле возьмёшь дров, если зима выдалась холодная? Нигде, одни кизяки да солома в печку доступны, но не дрова и тем более не уголь. А за плюс пятьдесят на дворе с восхода до заката, как выжить, чтобы солнце не убило?

Вот эти на вид простые и невзрачные хатенки с глиняными полами и стенами и камышовыми крышами от погоды и спасали, надёжно храня тепло зимой и прохладу летом.

Мы осмотрели в посёлке Заречном поставленные где-то в начале прошлого века подобные постройки, уход за одними из них прекратился тридцать, за другими — пятьдесят лет назад. Уцелели они во дворе семьи Кадигроб. В одной из них, в хозяйственном сарайчике, проломилась дыра в стене, но камышовая крыша до сих пор в любой дождь ни капли воды не пропускает! Другая постройка облезла отделкой по внешним углам, но как стояла прочно, так и стоит, принципиально не уступая времени. Подремонтируй её саманом, подмажь снаружи, так она, наверное, ещё столько же простоит! Внутри тесновато, одна, максимум две комнатки да сени (прихожая). Семьи часто были большими, в пять-семь человек, а в морозы сюда забирали со двора телят, козлят да поросят, чтоб они не поморозились. Теснота, но не обида.

 А одно из глиняных зданий покрыто черепицей; это вообще фантастика! Цинковые крыши могли позволить себе только хозяева тех мест, настолько дорогими они были, да и черепица-то очень дорого стоила. А эта к тому же с французским клеймом – представьте, во что обошлась одна доставка…

Так что некоторые хуторяне жили, мягко сказать, очень и очень небедно, тем не менее ставя себе хаты, а не хоромы – то ли из скромности, то ли из соображений практичности.

Нет уз святее товарищества

Первое время жили пионеры новых мест дружно, «обществом». Это в станицах чванились достатком, происхождением, обособлялись кастами, даже школы и кладбища для казаков и пришлых раздельными были. Но в новорождённых хуторках было не до спеси. До ближайшей «жизни», в данном случае до Березанки, было всего три километра, но это сейчас «всего», когда машина вас домчит за несколько минут до места, а тогда? В метель или суховей, пешком или верхом, быстро не получится. Случись несчастье, «скорой», пожарных, соцзащиты или спасателей предусмотрено не было. Вся надежда в беде на тех, кто рядом, — на земляков-хуторян. Хуторяне сами себе и врачи, и пожарные, и полиция. Потому и воротить нос от соседей – дескать мы казаки, а они пришлые, в ту пору здесь принято не было.

Магазины в округе появились не скоро, да и не было в них особой нужды. Одежду, инструменты, спички, соль, керосин запасать не каждый день нужно. А что касается продуктов, так тут все были на подножном, вернее на подручном, довольствии: что вырастил, то и твоё.

Земли у всех было вдоволь. Даже после революции, когда огороды ощутимо поурезали, все равно участка меньше гектара ни у кого не было, иначе не прожить. Для нас, современных жителей этих мест, урожайность зерновых меньше полусотни центнеров с гектара вообще несерьёзной кажется, а в то время не каждый год и пятьдесят пудов хлеба – восемь центнеров, как ныне считаем – с гектара собирали. В каждом дворе корова — семьи кормилица, и лошадь, чтобы в поле работать возможность была; ну и мелочи всякой кому сколько по силам: овец, коз держали. Овощи, фрукты, ягоды прожить помогали.

Новые хозяева

К началу двадцатого века появились в Мальцево и другие хозяева. То ли дела у казачьей знати пошли не так весело, ка прежде, то ли был какой экономический расчёт, но стали они понемногу свою землю другим продавать. Известны фамилии первых приобретателей участков: Мелешко, Кадигроб, Коваленко, Ростовский, Яценко, Целуйко, Бондаренко и другие. Многие потомки этих фамилий и по сей день населяют посёлок Заречный, который почти заместил ныне хутор Мальцево. Подробнее об этом мы расскажем чуть ниже, а сейчас заметим, что самыми заметными и значимыми для истории этих мест покупателями стали братья Кирносы – Архип и Тимофей Григорьевичи. Они приобрели землю в две сотни гектаров площадью и основали на ней свою миниатюрную империю. Свидетельства их хозяйствования сохранились и поныне, причём некоторые из них пребывали очень долго вполне в рабочем виде. Они посадили огромный фруктовый сад, разбили виноградник. Лозы, ведущие род от тех, что завезли братья, до сих пор растут в некоторых дворах посёлка; их гроздья славятся как непревзойдённое сырье для изготовления домашнего вина. Изготовленное зареченцами из круглых небольших виноградин вино – это чудо, амброзия! Вкус, которому немного равных среди даже очень дорогих вин, в груди лучи солнца и «мир во всем мире» после первой же чарки… Братья развернулись вовсю. В их хозяйстве было две паровых молотилки – а и одна была большой редкостью даже в крупных хозяйствах, — конюшня, коровник, свинарники, плотницкая и мехмастерская, мельница, зернохранилище, гостевой дом; при всём были свои мастера, настоящие умельцы. За что бы Кирносы ни взялись, всё им удавалось на славу, всё делалось образцово, хоть тотчас на выставку. Почему так, что за хозяева сказочные такие? Да, почти что сказочные. Трудились они со своими наёмными работниками вместе, с ними ели, участвовали во всех делах и начинаниях в качестве не только заказчиков, но и сами ж были в исполнителях. Построили для рабочих бараки, по тем временам вполне комфортабельные и современные. Кстати, по сей день в них живут люди… Платили не скупо и исправно, каждую неделю. И были у них сады – соседям зависть и загляденье, в отлично оборудованной конюшне очень дорогие кони, в хорошем коровнике породистые коровы. Дом у них был очень большой и представительный, так ведь это не только роскошь – это для бизнеса важно было. Лучшие работники шли к ним проситься на работу. И от Мальцевых, и из далёких сторон приходили, а братья отбирали людей по добросовестности и трудолюбию. Кто в деле чего стоит, они прекрасно знали, потому что работали с ними плечом к плечу.

Совсем другая жизнь

Так всё было до революции, дела более-менее на хуторе ровно шли. После, конечно, поменялось очень многое. Перемены дошли сюда хоть и не сразу, но большие. Куда делись Мальцевы, мы не знаем. Братья Кирносы до начала всеобщей коллективизации жили спокойно, их не трогали: они издавна помогали революционерам-подпольщикам как спонсоры и укрывали их, а у наёмных работников во всем хуторе не возникло к этим хозяевам ни одной претензии. Старых обид никто им не припомнил, потому что припоминать было нечего. Перед 1927 годом они добровольно отписали всё имущество государству и уехали – по одним данным оба в Москву, по другим сведениям один из них остался жить в Березанской, зарабатывая на жизнь работой сапожника. Те из владельцев земли, кто не хотел расставаться с нажитым, пострадали, некоторые вместе с роднёй: есть рассказы о расстрелах целых семей.

Хозяева исчезли, а хутор остался, хаты и огороды ни от какой власти с собой не утащишь. Да и для людей что одна власть, что другая, — жить всё равно-то надо. Хотя жизнь становилась совершенно иной. Работать по-прежнему надо было от зари до зари, чтобы прокормиться, но за этот труд пришлось получать трудодни – отметки на бумаге, а не урожай. От трёх до семи килограммов зерна за трудодень выписывали, так это ж когда их ещё на руки выдадут, дожить надо… А тут пришла новость: здесь решили основать психиатрическую колонию. Надежда Крупская была председателем комиссии, которая подыскивала для таких учреждений места, и вот выбор пришёлся на хутор Мальцево. Война убивает не всех, но всех, прошедших так или иначе через её лапы, она обязательно калечит, не всегда физически. Она ломает психику людей, которые богом и природой предназначены совсем не для участия в массовых убийствах себе подобных в роли хоть жертвы, хоть палача. После Первой мировой и гражданской войн в стране осталось очень много людей, психика которых была разбита в щепки. Что с ними делать, куда девать? Существующие больницы не могли вместить бывших солдат, женщин, стариков и детей, которые сошли с ума до такой степени, что самостоятельно жить уже были не способны. В новые больницы, а куда ещё их денешь… И вот на основе усадьбы братьев Кирносов стали создавать заведение для приюта утративших разум людей. Это стало началом образования посёлка Заречного и заката хутора Мальцево.

Рождение Заречного и закат Мальцево

Посёлок, пока ещё безымянный, рос и расцветал, прижавшись к одному из краёв хутора, постепенно поглощая его. Всё больше домов и улиц отходило к посёлку территориально. Преимущества жизни и работы в психколонии для любого местного жителя были очевидны: не надо идти в поле, если ты закончил специальные курсы – можно стать санитаром или медбратом и работать в палатах колонии; и потом, здесь платили наличными деньгами регулярно, а в колхозах отмечали трудодни. В посёлке построили клуб, открывали курсы медсестёр, расширяли подсобное хозяйство больницы, и сюда со многих окрестных хуторов пошли люди жить и работать. Позже, в пятидесятые годы, главным врачом больницы был назначен Михаил Кочмала, он и дал посёлку известное всем теперь имя. Здесь появилась асфальтовая дорога и тротуары. А когда в посёлок провели газ и построили бетонную трассу Ростов – Краснодар, приговор хутору, в котором по сей день нет газа и водопровода, обжалованию уже не подлежал. Ещё и школу, собственноручно построенную хуторянами, перенесли в посёлок…

Шрамы военных лет   

Скажем и о военных годах. В Заречном глобальная бойня отметилась так, что требует отдельного исследования – здесь произошёл массовый расстрел сотен пациентов и сотрудников психбольницы. На истории хутора Мальцево тоже остались шрамы от тех лет. Немцы пришли сюда стремительно, красноармейцы отступали, похоже, неорганизованно, и один из солдат остался на территории хутора, когда его уже занимали враги. Две девушки 15-ти и 20-ти лет – Ольга Волошина и Елена Скоморохина – спрятали его. Однако кто-то из соседей сообщил об этом новой власти, фашисты вытащили солдата из укрытия и тут же, не выходя из двора, убили выстрелом в голову. Счастье, что девчат не постреляли. Это случилось в августе 1942 года. О погибшем известно, что был он родом из станицы Кореновской, совсем молодой парень, единственный сын в семье. Хуторяне похоронили его и много лет ухаживали за могилкой.

И ещё один эпизод тех лет. Когда советские войска отходили, над хутором, прямо над греблей, завязался воздушный бой, в котором был сбит наш истребитель. С земли было видно, что самолёт упал в районе березанского кладбища. Туда побежали трое поселковых мальчишек возрастом по 10-11 лет, чтобы помочь лётчику, если он ещё жив. Опасно, конечно, но что это за мальчишка, который пропустит такое событие? Многие их сверстники во все времена за меньшее рисковали головами. Они нашли упавший самолёт, лётчик был мёртв, его документы кто-то уже унёс, а затворы с пулемётов и авиапушки были сняты. Без затворов это не оружие, а металлолом. Мальчики пошли домой, но прийти к кладбищу оказалось легче, чем уйти: их перехватили немецкие мотоциклисты. Не обнаружив важных деталей оружия и документов погибшего лётчика, немцы посадили их для допросов в подвал одного из домов в Заречном, трое суток не кормили и не давали воды. Жара тем летом стояла выше тридцати градусов. Один из местных мужчин как-то договорился с полицаем и передавал мальчишкам воду, чтобы они не погибли от жажды.

Мальчишкам повезло: не добейся немцы информации, кто обыскал самолёт, конец бы им пришёл образцово-показательный, казнили бы как пить дать для острастки другим жителям. Однако один из немецких информаторов сообщил им, что есть сведения: раньше всех на месте падения самолёта побывал казак-березанец, он и забрал затворы и документы. А кто именно это был, выяснить возможным не представляется – в Березанской, старинной станице, казаки своего станичника не сдадут чужакам ни под какой угрозой. Так и заглохло у немцев это дело на стадии расследования, пацанов отпустили, дело замяли. После войны стало известно, что погибший лётчик – Леонид Семенов, командир эскадрильи. Сейчас на месте его гибели установлена стела.

Вспомним кровное родство

В отличие от многих «собратьев по несчастью» — близлежащих хуторов Искры, Бураковского и Гаджировки – Мальцево все невзгоды и перемены пережил, от полного исчезновения его спасли близость к станице Березанской и примыкание к посёлку Заречному. Но если раньше даже в Кореновке кого ни спроси, все о нем знали, то сейчас немногие жители нашего района в курсе, что это и где – хутор Мальцево. Та же история, что и с людьми, когда известность детей превосходит славу знаменитых в давние времена родителей. Однако же до сих пор в наших краях, говоря о молодом человеке, жители глубинки обязательно упоминают: это сын того-то или внук такой-то, и сразу о человеке складывается начальное представление. Наверное, по этому же принципу не стоит забывать о кровном родстве кубанских станиц и поселков. А по всем статьям ныне далеко известный добрым именем посёлок Заречный – прямой потомок хутора Мальцево и наследник других окрестных хуторов.

Создание этого материала стало возможным благодаря помощи Александра Семеновича Шкляр, жителя поселка Заречного.

Снимки старинных хат сделаны во дворе домовладения семьи Кадигроб в пос. Заречном.

Евгений Бойко.